Никак, кроме как на Хохенгроне
Из цикла "Птичий город", автор Саурон aka Щастье
Неотправленные письма, как испуганные птицы, строчки вьются по страницам
птичьим следом на снегу. Я совсем тебя не знаю, я смотрю в чужие лица и
пишу письмо с признаньем незнакомому врагу.
Я пишу который вечер, свет мои целует пальцы, разрастается дыханьем
апельсиновой свечи. Время выдыхает хрипло, вечность расслоилась сланцем.
Ты мне доливаешь кофе и отчаянно молчишь об осеннем и неясном,
неохватном и далёком, о бумажном, о печальном, словно дым у потолка. Мне
бы только не заметить, не коснуться ненароком, пока плещет у причала
глухо Амелес-река. Мы выходим, оставляя горький кофе с кардамоном, и
моим стеклянным крыльям покорится высота. Неотправленные письма. Стаи
птичьи. Крыша дома… Медной проволокой тонкой свет протянут вдоль хребта,
вместо крови будет море, в кости вплавлен лунный ветер, собери меня
сначала, собери из пустоты. Сколько вымещено счастья: во мне дыры —
будто в сети, из-под кожи вдоль запястий разрастаются цветы.
Я пишу тебе. По перьям расползаются чернила, в ломкий хрупкий амфибрахий
мне ни строчки не собрать, я шагаю вдоль рассвета, Амелес сливая с
Нилом, вспарывая воды Ганга острым росчерком пера.
Я вернусь домой, как только солнце вновь взойдёт на небо, вынырну из
мелких строчек, умещённых в круговерть. Каждый раз твоё молчанье ощущая
как победу, опущу устало руки.
И сложу письмо в конверт.
птичьим следом на снегу. Я совсем тебя не знаю, я смотрю в чужие лица и
пишу письмо с признаньем незнакомому врагу.
Я пишу который вечер, свет мои целует пальцы, разрастается дыханьем
апельсиновой свечи. Время выдыхает хрипло, вечность расслоилась сланцем.
Ты мне доливаешь кофе и отчаянно молчишь об осеннем и неясном,
неохватном и далёком, о бумажном, о печальном, словно дым у потолка. Мне
бы только не заметить, не коснуться ненароком, пока плещет у причала
глухо Амелес-река. Мы выходим, оставляя горький кофе с кардамоном, и
моим стеклянным крыльям покорится высота. Неотправленные письма. Стаи
птичьи. Крыша дома… Медной проволокой тонкой свет протянут вдоль хребта,
вместо крови будет море, в кости вплавлен лунный ветер, собери меня
сначала, собери из пустоты. Сколько вымещено счастья: во мне дыры —
будто в сети, из-под кожи вдоль запястий разрастаются цветы.
Я пишу тебе. По перьям расползаются чернила, в ломкий хрупкий амфибрахий
мне ни строчки не собрать, я шагаю вдоль рассвета, Амелес сливая с
Нилом, вспарывая воды Ганга острым росчерком пера.
Я вернусь домой, как только солнце вновь взойдёт на небо, вынырну из
мелких строчек, умещённых в круговерть. Каждый раз твоё молчанье ощущая
как победу, опущу устало руки.
И сложу письмо в конверт.